Полная версия книги - "Коллектив авторов - Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии"

Как видно, ветер дует неумело!
Сверкая белизною, облака
Не уплывают вдаль…
Ах, это горная вода, мчась с крутизны,
Сверкает белой пеной!

Когда на старой ветке хаги
Осеннею порой
Цветы раскрылись вновь,
Я понял — прежнюю любовь
Еще не позабыло сердце!

Не думаю, что очень долги ночи
Осеннею порой,—
Давно идет молва,
Что ночь и осенью покажется короче,
Когда любимая твоя — с тобой!

Осенними полями я бродил,
Стал влажен от росы
Шелк белых рукавов,
И ныне рукава промокшие мои
Благоухают запахом цветов!

Вы, утки,
Что живете здесь, в пруду,
Порою зимнею,
Не говорите людям,
Что я сюда к любимой прихожу!

Снег все идет… И вот уже никто
Не ходит больше этою тропою,
Мне не найти на ней твоих следов…
И чувствам прежним
Трудно не угаснуть…

Ах, лунной ночью их увидеть невозможно!
У нежных слив и лунного луча
Цвета одни.
И лишь по аромату
Узнаешь, где цветы, и сможешь их сорвать!

Ведь с началом весны
Возвращаются гуси на север!
Если догонят его
Там, меж белыми облаками,
Пусть обо мне поведают.

Даже древо луны,
Вечнозеленый коричник,
Золотом заалел
По-осеннему: не оттого ли
Луна сильней засияла?

Лишь ветер дохнет,
Покинет белое облачко
Вершину горы.
Ужель до того равнодушно,
Любимая, сердце твое.

Будто ветер осенний
Тронул струны цитры чуть-чуть…
Только слабый отзвук,
Но уже взволновано сердце
Воспоминаньем любви.

Небеса затемнив,
Белый снег под своей пеленою
Тает в глубине.
Так сердце мое неприметно
Исходит тоской по тебе.

Кого избрать в друзья на этом свете?
Быть может, верную сосну в Такасаго?
Но это ведь не друг
Моих времен далеких —
Таких друзей, увы, давно уж нет…

Нет печали сильней,
Чем зимою в горном селенье,
Лишь помыслю, как далеки
От влаги земной — травы,
Я — от взора людского.

И даже хвоя у простой сосны,
Что ни в какую пору от начала
Своих иголок цвета не меняла,—
С приходом нынешней весны
Как будто зеленее стала!

Ах, даже отраженная в воде
Расцветшая недавно хризантема
Сегодня стала вянуть на глазах…
Возможно ль, что на дне, под голубой волною,
Ложится тоже иней иногда?

Будто бы луна внезапно озарила
Небо, разливая белый свет,—
Так сверкает
В Ёсино повсюду
Выпавший на землю белый снег!

Выглянули едва
Из корней тростника прозябших
Рогатые стебельки…
В этот миг на брегах Мисима́э
Ночь дохнула начальной весной.

В глухих теснинах реки
«Гремящего водопада»,
Верно, истаяли льды…
Верно, в полночь задует
Первый весенний ветер.

С какою негой лучится
Нынешним утром
Солнце на кручах гор.
С обледенелых каменных стрех —
Сияющая капель.

С вершин оснеженных
Весенний ветер слетел,
И ветру вослед
Утром в нагорных ручьях
Вздулись талые воды.

Сам, по воле своей,
Ветер весенний к себе
Зазвал погостить…
Куда же он делся теперь,
Тающий лед?

Еще не растаяли
Заледенелые водопады
На горе Кагуя́ма,
А уж в отрогах Ёсино
Сгинул последний снег.

Утки будто застыли
На узком заливе моря.
К изнанке тонкого льда
Медленно поднимаются
Придонные сор и грязь.

Священное омовенье…
Но ветерок пробежал
Над рекою Камо́.
Рядом с любимой войду
В прохладную воду.

С тех самых сумерек,
Когда рассталась со мною
Моя любимая,
Я почуял, как холодны ночи,
Как печальна осень.

В гнездо заглянул:
Два лета усердно
Пестовал я его…
Как по осени ло́снятся живо
Крылья и хвост!

Теперь холода
Все сильнее с каждою ночью…
Гнется под ветром
Молодого бамбука
Печальный голос.

Копится пыль,
Скоро горою станет
Мой ночной покой.
Ночь за ночью здесь нет
Той, с которою вместе спал.

Ни единого уголка!
Всё в яркой, свежей
Осенней луне!
Что же станется ныне
С тенью горы Огура́?

О ветер осенний,
Осторожнее дуй, не порви…
В жилище моем прореху
Притаил от взгляда чужого
Паук своей паутинкой.

Тысячелетняя
Дымом уходит сосна…
В мареве этого мира
О в какой же безвестный миг
Молния ударит в меня?!

Что с дымкою вешней,
Разве она не придет?!
С плеском пугливым
В теснину тенистую
Прядает талый ручей.

Я сравнивала так часто
С благоуханьем твоих одежд
Запах сливовой ветки,
Что научилась предсказывать
Время ее цветенья.

Я легла, позабыв,
Что спутаны пряди
Черных моих волос.
О, любимый! Он прежде
Их безмолвно расправил.

Я увидела под деревьями[1742]
Охапки красной листвы…
Тщетное подношение.
Верно молвят: в десятой луне[1743]
Мир покидают боги.

Сама белизна —
Росою облитые
Белые хризантемы!
Гляжу и понять не могу:
Может быть, первый иней?

Из мрака я вновь
На дорогу мрака вступаю
В блужданьях по миру.
Просияй же мне издалёка,
Луна над горною кручей.

Думы сжигали меня…
Из «Горящего дома»[1744]
Я наконец ушла.
И вот я слышу в тиши
Голос Благого Закона.

Стала считать и вижу:
Остатней доли зимы
И той у меня не осталось.
О том, что состарилась я,
Печали нет и в помине.