Полная версия книги - "Карл Ренц - ПРОСВЕТЛЕНИЕ И ДРУГИЕ ЗАБЛУЖДЕНИЯ"

В.: Но с опытом пробуждения семя же посеяно. И если это происходит во время войны, ну так я стану пацифистом и тогда не буду больше воевать!

К.: Возможно, ты сделаешь что-то другое. Тоска по со­стоянию отсутствия «я» остается. Пацифист тоже хо­тел бы в отсутствие «я». Как раз когда он настроен па­цифистски и хочет все гармонизировать. Тоска по это­му блаженному состоянию, в котором больше нет «я», нет отделенности, нет границы, общая у солдат и па­цифистов. Это их общая цель войны.

В.: Но ведь есть же, вероятно, преступники и жертвы!

К.: Пока здесь есть ты, все это будет. Давай посмотрим в корень: если бы тебя больше не было как личности, то больше не было бы войны, жертв и шести миллиардов других людей. Было бы только Сознание. То, что ты есть. Именно Сознание, которое проявляет себя в качестве войны, преступника и жертвы. Но поскольку ты существуешь в виде концепции, существуют все эти концепции войны и мира и действий за и против этого.

В.: Все это моя вина?

К.: С «я»-идеей рождается война. Война идет только с тобой.

Вопрос: Не важно, что ты говоришь, я все равно страдаю.

Карл: Страдание — это переживание отдельного суще­ствования. Но существует ли тот, кто страдает от этого? Существовал ли он когда-либо? Или это тоже только переживание того, что есть переживающий, ко­торый страдает от переживаемого? Страдало ли когда-либо то, чем ты на самом деле являешься? Страдало ли когда-либо восприятие, которым ты являешься, от фиктивной личности? От этой фиктивно страдающей личности, чье страдание — тоже фикция?

В.: Почему же фиктивной?

К.: Существует страдающий?

В.: Конечно! Даже если я, которая тут сидит, телом, умом и личностью представляю собой якобы лишь фе­номен, есть миллионы людей, которые пойманы в это представление о себе. И я из их числа.

К.: Пока ты это заявляешь, твое существование будет казаться реальным.

В.: Вот именно, и до тех пор у меня есть желание об­легчить страдание. Свое и чужое.

К.: До тех пор пока это остается твоей реальностью и пока эти желания возникают, они в точности то, что должно быть. И каждый, кто говорит, что что-то не­верно или иллюзорно, сам есть иллюзия.

В.: Разве просветленный дух не испытывает желания уменьшить страдание?

К.: Он больше не видит страдающего. Поскольку он исчез как страдающий, то больше нет и других страдающих. Когда тебя больше нет, нет и остальных шести миллиардов. Только Я и его проявление как Одно. Нет второго, нет другой личности. Только одно Бытие, Абсолют, сама Сущность.

В.: И, вероятно, невозможно испытывать сочувствие к иллюзии?

К.: Напротив, иллюзорное сочувствие.

В.: Я имею в виду, когда просветленный познает, что люди страдают в своих иллюзиях или думают, что страдают, даже жестоким образом, — у него не возникает желания помочь?

К.: Понятия не имею.

В.: Где в том, что ты сказал, место сочувствию?

К.: Сочувствие — это источник всего этого.

В.: Но оно же должно себя проявлять!

К.: Так оно и проявляет себя, в качестве войны и мира, например.

В.: В качестве войны?

К.: Или в качестве тела, в качестве духа, в качестве всех вариантов сознания.

В.: Сочувствие проявляет себя в качестве войны? В качестве страдания?

К.: Оно не различает между хорошим и плохим.

В.: Итак, я могу себе представить, что у страдания есть некий смысл, но остаюсь при своем: речь идет о том, чтобы освободить людей от страдания.

К.: Освободить кого-либо от страдания ты можешь, только показав ему, чем он является на самом деле.

В.: Если только у него еще будут силы и желание слушать.

К.: Не будет, если ты заберешь страдание. Совершенное лекарство от любого страдания — это указание на то, что не существует страдающего.

В.: За это указание он будет определенно благодарен, если ему нечего жрать и он валяется где-нибудь, сра­женный болезнями.

К.: Возможно, именно в тот момент этот человек узна­ет, что любовь к существованию иллюзорна. Многие люди пришли к своей Сути как раз под давлением и тиранией, в экстремальных ситуациях, в абсолютном лишении любви. В экстремальности она высвобожда­ется. Высвобождение — это отделение восприятия от того, что восприятие воспринимает.

В.: Существует достаточное количество страдающих, которые умирают в глубоком страдании и не имеют никакого понятия о нем.

К.: Откуда ты знаешь?

В.: Возможно, я просто боюсь этого.

К.: Сейчас?

В.: Это всегда сводится к одному и тому же.

К.: Сейчас есть страдающий?

В.: Да, я в этом уверена. Если не здесь, то на улице.

К.: В случае необходимости в следующей жизни.

В.: Или вот я. Есть я.

К.: Да, это «я есть» уже начало страдания. Если «я есть» — это твоя реальность, то из этого всегда возни­кает что-то еще: концепция того, какой должна быть эта реальность. Тогда ты являешься идеей, которая яв­ляет себя в следующих идеях. Пока ты остаешься этим, оно полно страдания. На самом деле ты свободна. Ты не «я»-мысль и ее тоска по чему-либо, ты не отраже­ние того, что есть страдание. Ты — Источник. Ты — аб­солютная Свобода.

В.: И это относится ко всем остальным?

К.: Каким остальным?

Вопрос: Для чего полезна медитация?

Карл: Ни для чего. Медитация — это то, что ты есть. Ты медитирующий, который медитирует на самого себя, воспринимая самого себя в каждый момент. Бытие ме­дитирует на само себя. Это то, что ты есть: медитация.

В.: Я скорее имею в виду то, что делаю. Когда я сажусь и двадцать минут медитирую.

К.: Это не медитация. Это идея об улучшении себя. Это попытка что-то контролировать. Стремление ме­дитативно двигаться в гармонии и тем достичь само­познания. Это попытка привести в гармонию что-то, что уже давно есть совершенная гармония. Идея «я должен что-то гармонизировать» — идея отделенно­сти. Это идея того, что ты стоишь снаружи и знаешь лучше других. За этим кроется «я», которое как тайный Бог хотело бы подлечить творение. Улучшитель мира, который вынес свое суждение о мире, и это суждение звучит: плохой, мог бы быть лучше, должен быть улуч­шен и причем мной. Каждый человек — это такой улучшитель мира, маленький бог такой, который луч­ше знает, каким должно быть Бытию. В этом отноше­нии медитация входит в репертуар идей об улучшении. До тех пор пока «я»-идея господствует, существуют всевозможные идеи религии, правильного пути, прак­тик, техники, медитации.

В.: Медитация для меня просто нечто ценное.

К.: Каждый медитирующий думает, что делает для се­бя что-то особенное, и это нечто духовное и необыч­ное, что имеет большую ценность, чем чашка кофе. Но эта медитация или меди-тактика — тактика, чтобы что-то контролировать. В этом нет ничего особенного. При намазывании хлеба ты контролируешь масло, для того чтобы оно было равномерно намазано на хлеб. Это похожая функция. Ты гармонизируешь хлеб, рав­номерно намазывая на него масло. Хорошо, продол­жай это делать. И обо всем остальном не волнуйся, по­тому что гармонизация присутствует в каждом момен­те. Бытие гармонизирует себя постоянно. Даже когда в этот момент ты как раз не смотришь или не помога­ешь. Оно бесконечно приводит себя в соответствие с самим собой путем вариаций, в том числе и в намазы­вании хлеба и даже в медитировании.

В.: Я считаю эту технику полезной!

К.: Она бесплодна. Нестабильна в себе. Ты врачуешь и врачуешь, и ничего не выздоравливает. Ты не можешь сделать здоровее то, что абсолютно здорово, У Бытия никогда ни в чем не было недостатка.

В.: А если я считаю что-то в моей жизни стоящим из­менений?

К.: Я только предлагаю тебе посмотреть: ты определя­ешь себя как маленького гнома, «я»? Или ты есть то, что ты есть? Ты всегда можешь увидеть, приносит ли те­бе удовлетворение Единое или — или ты воспринима­ешь себя слишком серьезно в качестве гнома? И не ста­новится ли для тебя постепенно вес ноши несколько тяжеловат? Посмотри на себя. Ты являешься тем, что есть бесконечная Легкость и Гармония? Или малень­ким гномом, который думает, что должен вынести мир?

В.: У меня есть выбор?

К.: Нет, однако воспользуйся им!

Вопрос: Иногда я позволяю мыслям проходить мимо, как толпе людей, кто-то бросает взгляд, кто-то нет. Это медитация. Таким образом я достигаю замечательно расслабленного состояния. Может это быть подготов­кой к пробуждению?

Карл: Существует только подготовка к себе самому. Как только ты приходишь в мир, ты тоскуешь по себе самому. Пока идея жизни является твоей реальностью, ты тоскуешь по чему-то по другую сторону от нее. По чему-то, что не обусловлено пространством и време­нем, по жизни, которая есть свобода. Это тоска здесь, как только ты открываешь глаза. Тоска по блаженству направила все твои шаги. И каждый шаг — это подго­товка к последнему шагу, который ведет в Ничто, в пропасть, в эту тайну.