Полная версия книги - "Андрей Белый - Почему я стал символистом..."
А я, даже в личной непрезентабельности, ни одна сотая градуса, а по крайней мере из «37»; если бы я «37» градусов моего тепла, отданных топкам, умножил на 10 лишь «370» их ощутили б еле заметное потепление на миг, а меня не было б вовсе.
20
Все, о чем говорю, есть намек и импрессия к толстому тому исследования, которое могло бы возникнуть; если бы том написался, то был бы прочтен в плоскостном взятии; и «370» топок сказали бы:
«Конечно».
«И я говорю…»
«И я…»
«И я…»
И новый ужас возник бы от этого «Ии».
Сих «ий» не хочу; и тома не напишу.
21
Пора написаний прошла; наступает пора прочтений уже в сердце написанного; нет ничего тайного, что не стало бы явным.
Но кто не имеет письмян в сердце и откажется от понимания слов апостола («Вы — письмо, написанное в сердцах»), тот меня не поймет.
Мне это хорошо ведомо.
И оттого я кончил: кончил себя в одном отношении, чтобы, может быть, начать или, вернее, продолжить себя в другом: в символическом.
Кучино.
7 апреля 1928 года.
Примечания
1
См. сложное учение о культурах в моей «Истории становления самосознающей души».
2
Или «пол» звериного числа в смысле «половой проблемы».