Полная версия книги - "Федор Крюков - Два мира"
— Ты бы пошел да подставил лоб лысый под пулю, тогда и говорил бы, рябая харя…
— Я ходил… Я, брат, ходил!.. Потому и говорю: не обижай сам — и тебя никто не тронет. В божественном писании сказано: имей любовь к ближнему, а ближний — всякий человек, созданный по образу Божию…
Конца этого спора я не дождался, ушел — очень уж жарко и шумно было. Но, встретившись как-то после с тем казаком, который выражал взгляды «от божественного писания», я не утерпел: спросил, откуда он почерпнул столь невоенные мысли.
— А вы почитайте Толстого книжку. Золотая книжка! — сказал он, — Только народ-то у нас… горе! Скотина и то имеет обоняние, оглядается. А наш народ — ничего… прямо ни-чего не смыслит!..
Думаю, что он не совсем был прав в своем пессимистическом взгляде на народ, преувеличил, «перегустил» мрачные краски. Имею основания думать так, держа сейчас в руках простое письмо из того глухого уголка… «Угас свет правды — такой громогласный, правдивый человек, а теперь уж не подаст голоса оттуда. Далек я был от этих двух человек, новопреставленных, и ум мой даже малую их часть не осваивает, а потерял как все равно самых близких и дорогих по плоти: то, что есть ихнего во мне, донесу до могилы…»
… Кругами идут валы встревоженного моря житейского, идут вширь и вглубь и дойдут до пределов земли…