Полная версия книги - "Павел Вежинов - Весы"

А в том, что спасение пришло так поздно, виноват я сам. Я купил ему чересчур дорогой и чересчур прочный ошейник – из чистой кожи, обитый металлическими капсулами. Он и ждал, пока сгниет этот проклятый ошейник, часть его собственной судьбы. Как бы ни было больно, он дергался на ошейнике – упорно, постоянно. Пока в один прекрасный день, пока сегодня, именно сегодня, и произошло чудо… У него не было никаких следов, никаких путеводителей. И все-таки он прибежал.

Наконец Пинки успокоился и замолчал. Теперь он только смотрел на меня – смотрел с тем знакомым каждому собачьим умилением, от которого сжималось мое сердце. Это мы создали собаку и отдали ей часть своей души – и жестокой, и нежной. Собака – такое же творение человека, как фикус, кактус-лилипут или бесплодная японская вишня. Когда человек умирает дома, собака от ужаса начинает выть во дворе. Люди всегда спрашивали себя: откуда она знает? Нет, она ничего не знает, она только чувствует, что в ней умирает его душа, та самая ее часть, которую хозяин так неблагоразумно ему передал.

Любовь любовью, а в нашем земном существовании надо питаться.

– Давай, Пинки! – сказал я. – Давай поешь, сынок!

Пинки понял меня и дружелюбно помахал хвостом. Потом жадно начал есть. Я ушел в холл, чтобы не мешать ему, и сел в кресло. На душе у меня было необыкновенно легко. Скоро пришел Пинки, лег на пол и положил свою длинную красивую морду мне на туфлю. Он тут же, мгновенно, уснул. Я не смел шевельнуться, чтобы не потревожить его сон. Не знаю, сколько времени прошло. Солнечное пятно медленно подвигалось по полу, пока не охватило его всего целиком – такого прекрасного и совершенного, что я и думать забыл о себе. Да теперь это и не было нужно.