Полная версия книги - "Николай Почивалин - Цветут липы"
У входа в коровник сталкиваемся с молодой дояркой, что шумела вчера в председательском кабинете. В белом платочке, из-под которого свисает кокетливая челочка, в белом же халате с засученными рукавами, с пустым подойником, - вся еще какая-то мягкая и румяная после недавнего сна, она делает вид, что не замечает нас; Алексей строго окликает:
- Козырева, погоди.
- Ну? - Она оглядывается, синие ее глаза смотрят на председателя колко, с вызовом.
- Не нукай, - говорит Алексей. - Пиши своему певцу - пускай на неделю отгул берет. Свадьбу будем играть здесь, честь по чести. Чтоб до уборки. А потом - катитесь, куда хотите! Поняла?
На милом курносеньком лице девушки молниеносно отражается вся гамма обуревающих ее чувств - от начальной неприязни, настороженности - через недоумение, неверие - до полного ликования.
- Ой, правда?
Не выпуская из правой руки подойника, левой, свободной, она порывисто обхватывает тугую председательскую шею, чмокает его в щеку.
- Чего ж ты так - ясным днем да при людях? - сконфуженно и грубовато хмыкает Алексей. - Ты бы наедине, вечерком!..
Мы идем к машине; кажется, стыдясь своей минутной растроганности, Алексей хмурится, озабоченно спрашивает:
- Тебе что ж - прямо сейчас на станцию?
- Да, пора, - коротко говорю я, благодарный ему и за нашу поездку, и за его рассказ, навеявший столько мыслей и давший возможность увидеть его, Алексея, еще в каком-то ином, новом свете, и, наконец, за эпизод, свидетелем которого только что стал. Ни о чем подобном, конечно, я ему не говорю - вместо этого иронически осведомляюсь: - А про липы бы не вспомнил - и не отпустил бы?
- При чем липы? - не сразу понимает Алексей. - А, вон ты о чем... И так бы отпустил. Надеялся, что на своем настоит - сюда его перетащит. Да нет, видно... Знаешь, как отпускать неохота?
Проверяя, он стучит о ребристые гулкие скаты концом черной туфли, задерживает на мне цепкий, чуточку рассеянный взгляд.
- А липы, брат, ни при чем. У каждого в памяти свои липы цветут.
1959