Полная версия книги - "Иван Горбунов - Монологи"
ТОСТ ГЕНЕРАЛА ДИТЯТИНА
«Мм. гг. Вы собрались сюда чествовать литератора 40-х годов Ивана Тургенева… Я против этого ничего не имею, и, по приглашению гг. директоров, явился сюда не приготовленным встретить здесь такое собрание российского ума и образованности. Хотелось бы и говорить, но говорить, находясь среди вас, трудно: во 1-х, разница наших взглядов, во 2-х, мое официальное положение, в 3-х, присущая людям нашей эпохи осторожность: нас учили более осматриваться, чем всматриваться; больше думать, чем говорить; одним словом, нас учили тому, чему, к сожалению, уже не учат теперь. Мм. гг.! Вы слишком молоды. Из вас нет ни одного, который был бы свидетелем того перелома и треска в литературе, которого я был свидетелем».
«В начале 30-х годов, – выражаясь реторическим языком, – среди безоблачного неба, тайный советник Дмитриев внезапно был обруган семинаристом Каченовским. Подняли шум… Критик скрылся… Далее, генерал-лейтенант, сочинитель патриотической истории 12-го года, Михайловский-Данилевский, был обруган. Были приняты меры… стало тихо. Но на почве, усеянной, удобренной мыслителями 30-х годов, показались всходы; это всходы заколосились и первый тучный колос, сорвавшийся со стебля в 40-х годах, были „Записки Охотника“, принадлежащие перу чествуемого вами литератора, отставного коллежского секретаря Ивана Тургенева».
«В простоте солдатского сердца, я взял эту книгу, думая найти в ней записки какого-либо военного охотника… оказалось, что, под поэтической оболочкой скрываются такие мысли, о которых я не решился не доложить графу Закревскому. Граф сказал: „Я знаю“. Я в разговоре упомянул об этом князю Сергею Михайловичу Голицыну. Он говорит: „Это дело администрации, а не мое“. Я сообщил конфиденциально митрополиту Филарету. Он мне ответил, что это „веяние времени“».
«Я увидал, что совершается что-то странное, – и посторонился.»
«Теперь я, мм. гг., стою в стороне, пропускаю мимо себя нестройные ряды идей, мнений, постоянно сбивающиеся с ноги, и всем говорю: хорошо! Но мне уже никто не отвечает: „рады стараться, ваше превосходительство!“, а только взводные кивают с усмешкой головой. Я кончил.»