Полная версия книги - "Шелковый рай (СИ) - Серебрянская Виктория"
Дин сбросил звонок. А я остолбенела. Это что сейчас было? Я ведь своими ушами слышала звонок у него в кабинете! Неужели я до такой степени заработалась, что мне уже мерещится то, чего нет?
В этот момент в кабинете Дина раздался приглушенный шум. Как будто что-то упало, большое и тяжелое. Я повторно застыла посреди коридора. А потом решительно приблизилась к кабинету и приникла ухом к двери:
— Амели, ты с ума сошла! Между прочим, Энжелин все еще где-то в здании и все еще директор и владелец компании! Узнает — уволит. И я не смогу ничем помочь!
Раздался звонкий звук поцелуя, болью ударивший меня в самое сердце. А следом:
— Ой, подумаешь! Перекантуюсь полгодика, пока ты ее не обрюхатишь. Потом назад меня возьмешь. Сам же говорил, что этой недалекой блондинке самое место дома на кухне. И что компанию ей доверять нельзя.
— Го-о-овори-и-ил… — Пауза подозрительно была похожа на то, что Дин опять целовался с этой тварью, своей секретаршей. — И не отказываюсь от своих слов. — Опять пауза. Закрытая дверь глушит все негромкие звуки, но кому, как не мне, знать все повадки своего жениха? — Но Амели, ты же понимаешь, что жениться на тебе я не смогу?
Женский смешок и кокетливое:
— Переживу. Меня все устраивает. Ты, главное, эту клушу убери из офиса, чтобы нам не мешала.
— Обязательно! И постараюсь это сделать как можно быстрее после свадьбы. Мне самому надоело уже ходить на коротком поводке, но что поделать: ее покойный отец оставил такое завещание, что выбора у меня нет. Если хочу прибрать фирму к рукам, то придется жениться и терпеть это бревно в постели. — Коридор неожиданно дрогнул и расплылся перед глазами. И я не сразу сообразила почему. Только когда горячая влага капнула мне на руку, которой я судорожно прижимала к груди сумочку, я осознала, что плачу. — Аа-ах! Аме-ели…
Я поняла, что парочка перешла к более активным действиям и с трудом отлепилась от двери. Звуки чужого удовольствия вызывали во мне тошноту. Повернувшись спиной к кабинету Дина, я медленно поплелась прочь. Значит, я бревно и недалекая блондинка? Очень приятно услышать такое от жениха за две недели до свадьбы! Острая боль пронизала меня от макушки до пяток. Так вот оно какое на вкус, предательство…
Более-менее в себя я пришла перед гостеприимно открывшим двери лифтом. Просто неожиданно меня обожгла мысль: а не придумала ли я все себе? От усталости и не такое может примерещиться. Почему не проверить по камерам? Доступ ведь у меня, как у владельца компании есть. Я почти бегом вернулась к себе в кабинет и торопливо запустила терминал. Поспешный запрос, код доступа и лихорадочный поиск нужного окна. А потом я без сил опустилась в собственное кресло.
Уши меня не обманули. Дин был в кабинете. Вместе со своей помощницей Амели. И то, что они вытворяли… Меня скрутило от тошноты и отвращения.
По непонятной мне причине они не ушли в кабинет, расположились в приемной. А камера была расположена так, чтобы захватывать стол секретаря и вход в святая святых — кабинет руководства. Амели, одетая только в чулки и болтающийся почти на талии бюстгальтер, распласталась на своем рабочем месте промежностью на камеру. Я отстраненно отметила, что мерзавка носит самую дорогую модель из нашей коллекции. Понятно, откуда взяла. Соблазнить босса ума хватило, а сообразить, что зеленые туфли и красное белье — это полнейшая безвкусица — нет. Дин стоял у ее головы, лицом на камеру и жадно трахал эту дрянь в рот. Других определений происходящему у меня не было. Меня словно парализовало. Отвращение колючим комком застряло где-то в районе горла и мешало нормально дышать. И в то же время я не могла заставить себя оторваться от экрана. Не отрываясь, я следила за такими знакомыми и сильными пальцами Дина, придерживающими и направляющими напряженный член помощнице в рот. Периодически он свободной рукой жадно и жестко сминал той грудь. Почти до синяков. Но этой шлюхе нравилось. В отличие от меня. Я никогда не приветствовала подобные игры. А Амели извивалась на столе пьяной змеей, упираясь каблуками в край столешницы, портя дерево металлической набойкой. И яростно ласкала себя в промежности. Алые, в тон белью, ноготки то медленно и чувственно оглаживали клитор, то соскальзывали вниз, до отказа погружаясь в тело хозяйки.
Чувственная оргия, отвратительная и притягательная одновременно, настолько захватила меня, что я вздрогнула, когда Дин потребовал хриплым голосом:
— Слазь со стола и обопрись об него руками!
Амели подчинилась. С совершенно тупым выражением лица, словно она была под кайфом, девица кое-как выпрямила подрагивающие ноги и выпятила попку, словно демонстрировала: «Смотри, какая она у меня!» Дин зрелище не оценил. Не миндальничая, он вонзился в нее возбужденным членом, при этом так хлопнув по ягодице, что я вздрогнула от звонкого звука. А на коже секретарши явственно отпечаталась багровая пятерня. Амели хрипло и протяжно застонала:
— О даааа….
И это окончательно привело меня в чувство. Зачем я на это смотрю? Зачем над собой издеваюсь? Первые предвестники приближающейся истерики подступили к горлу. Папочка! Да как же такое возможно? Почему? За что? Под звуки чужого приближающегося оргазма я уткнулась лицом в ладони и разрыдалась.
Говорят, что слезы очищают. Говорят, что они приносят облегчение. Это неправда. Если бы это было правдой, то я после своей истерики стала бы легонькой, как перышко и чистенькой, как стеклышко. А не наоборот.
Когда слезы иссякли, и я оторвала от стола тяжелую, словно чугунную, голову, в кабинете уже было темно. Большинство квадратов на дисплее терминала показывало черноту — помещения были заперты и обесточены. Только коридоры были освещены, да и то условно. Освещение на ночь сильно приглушали. А если кому-то требовалось пройти по такому коридору, то срабатывал датчик, и свет вспыхивал ярче.
Истерика, казалось, высосала из меня все силы. Тело ощущалось чужим и отказывалось повиноваться. Глаза жгло, словно в них насыпали тертого стекла. Я все еще рефлекторно всхлипывала и дышала рвано. Мысли хоть и были вялыми и неповоротливыми, но уже работали. Я выудила из сумки косметичку и гигиенические салфетки и принялась приводить себя в порядок.
На опухшее лицо с красными глазами и слипшимися ресницами без дрожи смотреть было нельзя. В последний раз я такой была, когда мы с папой получили известие о том, что космолет с моим братом на борту сгинул в какой-то космической аномалии. Команда и пассажиры считались погибшими. Тогда я рыдала сутками напролет. Чего я не могла себе позволить, когда не стало папы.
«Шелковый рай» тогда был в шаге от заключения крупного договора, в шаге от того, чтобы из маленькой фирмы по продаже женского белья по каталогу превратиться в крупного игрока на межпланетном рынке. У меня был выбор: оплакать как следует последнего родного человека, покинувшего меня и этот мир, или заключить контракт, и завершить тем самым начатое им дело. Чтобы ему спокойно спалось на том свете.
Наверное, я ужасная дочь. Но я выбрала второе. И в одночасье из миленькой куколки-блондинки превратилась в пиранью делового мира. Я плохо помню тот период. Действовала на автомате. Использовала не только папины наработки и свои связи, я использовала абсолютно все — вплоть до брошенного мимо урны использованного платка конкурентов. Я выстояла. Выгрызла контракт зубами. Выцарапала ногтями. И исполнила папину мечту. «Шелковый рай» стал заметной фигурой в мире бизнеса.
Тогда Дин впервые всерьез обозначил свои намерения. Я никогда не интересовалась откуда к нам пришел на работу симпатичный русоволосый и голубоглазый мужчина. Кажется, принимал его на работу еще Филипп, мой брат. Мы раньше как-то не обращали внимания друг на друга. А вот после того, как папы не стало и мне удалось заключить контракт на поставки женского белья для сети модных бутиков «Аржаньетт», Дин начал за мной ухаживать. Не ухлестывать, нет. Именно ухаживать. Вместо тысячи бесполезных комплиментов он просто подарил мне возможность опереться хоть на чье-то плечо, чтобы передохнуть, перевести дух, и двигаться дальше. Дин стал для меня если не домом, то тихой и спокойной гаванью. Оградил меня от досадных бытовых мелочей. Решал за меня такие вопросы, как техобслуживание флайта или ремонт не вовремя «полетевшего» пищевого автомата для сотрудников фирмы. Незаметно Дин стал для меня настолько незаменим, что я легко мирилась с его непростым характером и часто шла на уступки, лишь бы молодой человек не дулся.