Полная версия книги - "Анатолий Мошковский - Бабка Анисья"
Пастух ударил свернутым тынзеем по коленям и спрятал под оленью шкуру на нартах, где я сидел.
— До сих пор, вишь, помнит мать. Старая крепко. На вторую сотню перевалило. Не обижайся на нее, не надо.
Ненец ушел в чум, а я остался на нартах.
Ярко светило низкое солнце сентября. На дальних озерах кричали гуси. Прохладный ветерок раскачивал полы моей малицы. А я все сидел и сидел на нартах и думал о том, что рассказал мне ненец. И теперь я почему-то совсем другими глазами смотрел на эту пеструю осеннюю тундру с ее бесчисленными озерами и реками, на холодное скупое солнце, на радиоантенну у крайнего чума. Нелегко и непросто пришло в тундру новое. Я смотрел на нее, и мне казалось, что я живу здесь не день и не месяц, а многие, многие годы, десятки и сотни лет, и сам перегонял оленей от моря к лесам и обратно, учил быков ходить в упряжке и в давние темные годы сам рубил топором тынзей, через который нечаянно переступила моя жена. Мне казалось, я вдруг понял душу тундры, прошлой и нынешней, и ее жителей, и каждый вроде бы незначительный случай теперь стал полон значения и скрытого смысла.
Но об этом хватит. Главное не это. Главное то, что с этой минуты я стал осторожней, внимательней и уважительней смотреть в глаза этой старой работящей ненки, которая когда-то обуздывала самых норовистых оленей и один на один выходила на волка.
1965